ПО ПОВОДУ ПРИЕЗДА ИНОСТРАННЫХ ТОВАРИЩЕЙ.
(Заметки и впечатления).
Говорят, что 12-го июля в Иванове был праздник братского
единения и международной солидарности.
- Да, это так.
Впервые ивановские рабочие увидели живых подлинных
представителей западно-европейских рабочих. Они увидели самих
этих рабочих. За плечами этих представителей стоят не секты, не
группки, а сотни тысяч и миллионы, организованных пролетариев.
Да, это - был праздник братского единения.
Но это был также и праздник горя, праздник неизбывных мук и
страданий, холода и голода, праздник крови, что льется и лилась
раньше на фронтах.
То, что переживается обычно в тихих, скрытых для глазу уголках,
в полутемной комнате, в одиночестве, чтобы не увидели другие, -
12 июля было вынесено, выдавлено наружу, на митинг.
У тов. Балабановой - рыдающий голос. Когда она говорит,
переводит речь, кажется, что это плачет жена об убитом муже, мать
о ребенке которого нечем кормить, сестра - о брате, без вести
пропавшем. У Анжелики Балабановой голос - сквозь который слышишь
стон измученной души человеческой.
И многотысячный митинг 12-го июля не только приветствовал
иностранных товарищей - он плакал. Плакали сотни женщин. Видны
были плачущие мужчины. Это открыто, на глазах у всех, приходили
рабочие и работницы, изголодавшиеся, изтомленные - плакали и
просили помощи у далеких и близких братьев Запада и Востока.
Когда? Когда придет помощь и можно будет взяться за мирный
производительный труд!
Я видел глаза, которые говорили: - верю, помоги моему неверию;
глаза, в которых сомнение сливалось с напряженнейшим ожиданием.
Можно было слышать молчание, которое говорило лучше многотысячных
всплесков приветствия и криков "ура".
И когда Балабанову целовали старушка работница, и молодая
девушка и другие женщины - это были поцелуи надежды и слез,
готовности претерпеть и жалобы на неизбывное горе - это были
поцелуи воодушевления и скорби и жажды перейти скорее к лучшей
жизни, счастливой когда можно отдохнуть от бремени...
...Делегаты говорили на разных иностранных языках. Их речи
прекрасно переводились Анжеликой Балабановой и Лозовским. Но было
внутреннее понимание этих речей, их понимали и так. Эти
непонятные слова странно волновали, падали в глубь сердца. А
когда иностранные делегаты говорили: Колчак, Деникин, Россия,
капитализм, империализм - можно было видеть сотни улыбающихся
лиц: слышать родные знакомые, понятные слова от людей, приехавших
из-за морей, из далеких-далеких стран, - было очевидно, особенно
приятно. И думается, что эти слова сообщали смысл непонятным
речам, давали какой-то ключ к пониманию их...
...С каким настроением уезжали делегаты?
Мне пришлось беседовать по этому вопросу с несколькими
товарищами. - Все они в один голос говорят: мы верим в Советскую
Россию, в русских рабочих и в рабочих всех стран и в их победу
теперь как никогда. Таков общий смысл все<к>их ответов. Это
говорят они после Москвы, Питера, Казани, Саратова, Тулы,
Тамбова, Иванова.
Они учли и нашу разруху и наш голод, но и нашу революционную
волю и энергию и еще тверже уверились в том, что наше дело -
правое и справедливое...
А. Воронский.